Борис Олийник – человек своего времени и своего пространства. Один из лучших людей. Борис Олийник – поэт своей эпохи и своей среды. Один из лучших поэтов. Борис Олийник – великий украинец, великий славянин, великий европеец, великий представитель земной – глобальной – цивилизации. Он писал по-украински, но, благодаря переводам, его произведения прозвучали на многих языках мира, с ними смогли познакомиться в разных странах, как жители столиц и больших городов, так и обитатели отдаленных уголков планеты. Для большинства из них стихи Олейника были близки и понятны: под украинским народным костюмом его лирического героя билось сердце человека мира во всей его, с одной стороны, универсальности, с другой – амбивалентности.
Став чиновным, Олийник не перестал быть человечным. И в этом смысле тоже проявил уникальность своей личности и судьбы. Взлетев в общественно-политической карьере до без преувеличения заоблачных высот, он сумел сохранить себя и в жизни, и в творчестве. Когда же ветры истории задули в противоположном направлении, он остался самим собой, таким, каким был до кардинальной смены политических декораций. И продолжил в новых условиях делать дело, которому посвятил жизнь. Уже в иной, чем раньше, роли, в иной ипостаси: почти как один в поле воин. Или, может быть, лучше будет сказать: один из трехсот современных спартанцев, рискнувших встать на пути набирающего силу и власть Зла.
Олийник был коммунистом, когда это было модно и выгодно, и остался им, когда это стало неприбыльно, а затем опасно. А вот назвать его поэзию коммунистической трудно, если вообще возможно. Гуманистической – да. Оптимистической – да. Исторической – да. Диалектической – да. Материалистической – да. Но ни в коем случае не догматичной, не пафосной, не демагогической, не идеологизированной. Идеология в его литературном творчестве присутствовала, но не доминировала, не подменяла собой остальные компоненты творческого мира. Идеология не служила инструментом достижения внелитературных целей, она была естественной составляющей индивидуального мировоззрения и поэтического сознания.
С первых шагов в литературе, а они были сделаны еще в старших классах средней школы и на первых курсах университета, Олийник целен и целостен. Сомнения, колебания, внутренние терзания его лирического героя сведены до минимума. Хоть, несмотря на всю бьющую через край энергию и силу молодости, всю устремленность вступившего в жизнь нового поколения «вперед и вверх», и присутствуют. Очень характерно и весьма показательно в этом отношении звучит одно из ранних – оно датировано 1957 г. – стихотворений «Я до тебе йшов…». Лирический герой тут идет к своей любви, приходит к ней, казалось, находит ее, но замирает буквально в одном-единственном шаге от ее обретения: «Я читав в твоєму погляді глибокім: / Ти чекала. / Ти чекала того сонячного слова, / Неповторного і вічно молодого, / Я ж – неначе відібрало в мене мову – / Мовчки квіти обривав собі під ноги». Не дождавшись признания, девушка уходит, герой бросается за ней вдогонку, но, увы, повернуть ход событий вспять ему не удается.
Борис Олийник много видел и повидал, много знал и понимал, многое умел и мог. Ему по плечу было то, что могли себе позволить только единицы, только самые лучшие, только лучшие из лучших. К числу которых он, безусловно, принадлежал. С самой ранней юности и до конца его дней ему неизменно удавалось то, что дано немногим: постигать самые сокровенные тайны бытия. И щедро, радостно, весело, как умел только он один, делиться своими открытиями и откровениями с людьми, с читателями. Умения были самые разные, самые неожиданные. Ему, например, была дана удивительная способность, которую сам он на заре своей высокой поэтической судьбы сформулировал такими словами: «І – дорослі – ми станем од щастя дітьми» («Ми прощатись не будемо»). Обладая оригинальным взглядом, оригинальным мышлением, Олийник замечал вокруг себя, в себе, в других, то, что не удавалось заметить и подметить никому другому.
Молодой Олийник – тонкий лирик, гражданин, мужчина, казак. Со своим собственным кодексом чести, своим представлением о сущем и должном, своим пониманием того, что такое «хорошо», что такое «плохо», где «свои», где «чужие». А еще – благодарный потомок славных предков, пекущийся о том, чтобы ни в коем случае не давал сбоев «закон сохранения памяти» («Урок»), ученик формальных и неформальных учителей, друг, побратим. Ну, и, конечно, сын. Его сыновние чувства заслуживают того, чтобы сказать о них отдельной строкой. Их искренность, сила, глубина, эмоциональный накал не могут не вызывать восхищения. Культ матери в творчестве Олейника – это особая история, особая сфера, в которой в полной мере проявились его лучшие качества. Олейник зрелый, отнюдь не менее лиричный, чем в молодые года, теперь еще и поэт-трибун, поэт-мыслитель, пристально вглядывающийся в суть явлений и событий, отслеживающий связь времен, бьющий в набат, пытаясь предупредить свой народ и все человечество о приближении большой беды.
В последние годы жизни Борис Олийник много внимания уделял молодежи. И как председатель Украинского фонда культуры, и как один из инициаторов и создателей международного гуманитарного проекта «Минская инициатива». В рамках последнего он активно поддерживал проект, связанный с творчеством молодых поэтов Украины, Белоруссии, России. Написал предисловие к поэтическому альманаху «Terra poetica». «Национальная традиция для молодых поэтов Украины, России, Белоруссии является важной, но единственной, – отметил он там. – Насколько мне известно, это сейчас приобретает характер общей тенденции литературного развития. Тенденцию, которая проявляется и действует не только на наших восточноевропейских, славянских просторах, но и далеко за их пределами – в Европе, в мире. Когда-то считалось, что разрыв с опытом предыдущих поколений – стопроцентная гарантия провала для любого, что без овладения этим опытом и без его использования нет, и не может быть литературы как таковой. В модерном мире и в постмодернистской литературе, оказывается, что наоборот – может быть, и есть. Вопрос в том, что же идет на смену национальной традиции, остается пока открытым».
Творчество Бориса Олийника теснейшим образом связано с традицией, как той, что была сформирована поэтическим поколением, непосредственно предшествовавшему появлению поколения шестидесятников, к которому принадлежал он сам, так и поколениями более ранними, включая, конечно, Шевченковское. Не будет преувеличением сказать, что поэт вырос на традиции: украинской национальной, советской интернациональной, славянской наднациональной, – впоследствии развив каждую из них, привнеся свежую струю. С его же традицией дело обстоит сложнее, проблематичнее. В современной украинской поэзии пока не видно поэтов, которых можно было б причислить к последователям Олийника. И это, как мне кажется, обедняет нашу литературу, лишая ее чего-то очень важного, очень ценного и очень нужного.
***
«На віщу зустріч віра в нас не гасла,
Ми на плечах несли до неї міст,
Аж доки срібним дзвоном Переяслав
Не провістив братання благовіст»,
– эта замечательная строфа – из стихотворения Бориса Олийника «Ода братству», в котором автор воспел корневое единство двух этнически родственных народов – украинского и русского, братство, идущее из глубины веков. Перед читателем предстает широкая картина их общей героической и драматической истории – от Киевской Руси до времен Великой Отечественной.
Всякое бывало на этой, по словам поэта, «долгой ниве жатв и лихолетий», но выстоять славяне смогли только благодаря своему кровному корневому единству.
По-братски мы делились с тобою,
В дни жатв, под небом грозовым
Глотком воды, окопом и судьбою –
И только корень наш неразделим.
Наверное, в нынешнее время трудных взаимоотношений между Украиной и Россией – пафос поэтических обращений Бориса Олийника не всем покажется близким, но я уверен, что ни сам автор, ни его многочисленные читатели и почитатели не усомнятся в праведности сказанного. Олийник – выдающийся мастер эпического слова – и писал он не на потребу дня, не к юбилейной дате, но по велению души и, конечно же, для вечности. И в этом он сродни мудрому летописцу. Так ведь действительно было. И, несомненно, будет. Жизнь народов длинная. И кто знает, не придется ли русским и украинцам еще не раз отстаивать свою восточнославянскую православную идентичность. По образному выражению поэта, «славянскую ветвь» и «славянский родовод».
В «Оде братству» – гимн украинско-русскому корневому родству, но точно таким же является отношение Олийника и к Белоруссии. Для него трагедия белорусского народа в годы военного лихолетья – личное и неизбывное горе. Об этом образно и трогательно говорится в стихотворении «Три березы растут …».
Ты прости! Я не смею касаться
былых твоих ран.
Но когда мой предел заалеет
последним закатом, –
О, дозволь, Беларусь, перейдя
этот скорбный курган,
Встать задумчивым кленом –
С березами рядом!
Неравнодушен поэт и к судьбам других славянских народов. В дни югославской трагедии он не раз бывал в югославских фронтовых окопах, выступал с яркими публицистическими эссе, разоблачавшими брутальную агрессию НАТО, сопровождавшуюся бомбардировками городов и селений Сербии обедненным ураном. Одно из таких эссе – «Кто следующий?» – явилось горьким пророчеством поэта о том, что Югославия не последняя страна, подвергшаяся глобализационной «демократизации» США и их европейских союзников. Вскоре они и ответили поэту на его вопрос. Следующими стали Ирак, Афганистан, Ливия, Сирия… А теперь – Украина.
Разумеется, не мог Борис Олийник не выразить своего отношения к югославской трагедии и в своих поэтических произведениях. Одно из наиболее пронзительных и набатных озаглавлено «Гей, славяне». Оно о сербах, оказавшихся, как пишет поэт, «средь двадцатого века на смертной меже» и о православии, на которое «замахнулся сатана». Взывает поэт и к общеславянской солидарности:
Так ударим же в колокол – мощно,
усердно,
Созывая славянскую нашу семью;
Если мы не спасем от погибели
сербов –
Мы погубим и совесть,
и память свою!
И сказано все это Олийником совсем не задним числом, не после, но в самый разгар кровавой расправы «цивилизованного Запада» над православными сербами. Можно сказать, голос поэта прозвучал прямо из сербских окопов.
Позже, в стихотворении «Спасибо вам, сербы», Б.И. Олийник вернется к теме сербской трагедии. В нем он попросит прощения за тех, кто остался в «норах и подвалах, дрожащими как осиновые листья». И это в то время, когда в Брюсселе, «обнявшись со смертью смеялся сатана» в генеральском мундире. Повинившись, в том числе и за славянских собратьев, поэт обратился с благодарностью к гордым и неодолимым сербам.
Спасибо, сербы, неодолимо гордые!
Вы шли в огонь, отбросив все щиты,
Чтоб не исчезли меж народами,
Люцифером сожженные мосты.
Тема славянства – не эпизодическое вдохновение, но постоянный духовный родник, к которому поэт припадает на протяжении всей своей творческой жизни. В «Оде Киеву», написанной в дни празднования 1500-летнего юбилея древнейшего русского города, Борис Олийник особо выделил его восточнославянское значение:
Калиновая зыбка
трех мужей,
Что разметали
полчища Батыя,
Возрадуйся,
золотоглавый Киев,
Высокий щит
славянских рубежей!
Рубеж, как символ предела, за которым отказ от своего многовекового прошлого, своей культурной православной идентичности, стал главным смыслом замечательной поэмы Бориса Олийника. «Трубит Трубеж». В ней о судьбе Украины вместе с поэтом размышляют Богдан Хмельницкий и Тарас Шевченко. О такой ли Украине они мечтали? И такую ли Украину построили «вкраинолюбы ревни»? Поэт не идеализирует прошлое, но и от нынешнего не в восторге. Вложенные в уста Шевченко слова о политических поводырях народа, звучат, как наше родовое проклятье:
Они при всех режимах – на посту,
Им все едино, власть доить какую,
Они святыню продадут любую –
Хоть красную, хоть
желто-голубую…
Поэт заканчивает свою тревожную повесть об Украине призывом отбросить все суетное и мелочное, выполоть «осот розбрата» и явить себя миру единым народом:
Соборно славим вечных Матерей,
Всевидящих могучих кобзарей,
Что нас будили окликом
казачьим
И не позволили праправнукам
незрячим
Загнать нас в сеть мальтийских
упырей.
К сожалению, оптимистическое заключение поэта не очень соответствует новым украинским реалиям. Украину таки загнали в те самые «мальтийские сети».
И все же, если у народа есть такой духовный авторитет, как Борис Олийник, не все безнадежно. Когда я слышу не очень лестные характеристики нашего национального характера, среди которых встречается и такая черта, как неверность, именно Олийник не дает впасть в отчаяние. Вот уж кто действительно надежен и верен. Верен своим убеждениям, верен людям, их разделяющим, верен своей многострадальной родине. Он Поэт и Гражданин. Безусловно, наиболее яркий украинский поэт нашего времени Он глубоко национален, неотделим от радостей и печалей своего народа. Его страстная поэтическая муза служит не сильным мира сего, на каждом повороте истории разным, но простым людям. Она не отрешена от жизненной злободневности, но связана с ней не на уровне простой литературной иллюстрации, а глубоких философских раздумий.
Сооружение кургана памяти жертвам голодомора 1932-1933 гг. возле Мгарского монастыря, что на Полтавщине, инициатором которого был Украинский фонд культуры, а, следовательно, и сам Борис Ильич, подвигло его на создание прекрасной поэзии, в которой Мгарская гора и курган памяти обрели живую плоть, стали символом тех трагических событий. Приведу здесь только одну строфу:
На той горе, на том холме печали,
Где все болит – с цветка и до креста,
Где небо плачет вдовьими слезами…
На той горе, на том холме печали,
Немеет слово и молчат уста.
В стихотворении «Молитва» поэт, обращаясь к Господу, говорит:
Отче, никого не наказуя,
Лишь меня, мольбы мои отринув,
Не прощай, когда таких прощу я,
Кто за их «любовь до Украины»
Вымогает плату с половины!
…Не прости им, Господи,
– прошу я!
При всей любви к Отчизне Олийник не склонен к елейности, псевдопатриотизму, бездумному восхвалению «самости». Он всей своей жизнью и творчеством приобрел право на правду. В том числе и горькую. Это не всем нравится. Было время, когда чересчур «сознательные» организовали настоящую травлю поэта. В вину ему вменялись политические акцентации советского времени, а также и нынешняя верность идеям социальной справедливости. Определенно, эта хула была поэту неприятна, но он продолжал идти своим путем. Иногда в разговоре с близкими, касаясь наветов недругов, спокойно замечал. «Они не мне мстят. Они мстят себе за собственное криводушие и отступничесво».
Можно по-разному относиться к приверженности Олийника социалистической идее, но нельзя не признать благородства такой позиции. Да, ее реализация в Советском Союзе не обрела лучших форм, однако вина в этом не идеи, считает поэт, а тех, кто ее предал. Ему глубоко чужды так называемые коммутанты, в одночасье «забывшие» прошлое и гарцующие на гробах своих отцов и дедов. Таких оборотней поэт высмеял в ряде сатирических стихотворений – в памфлете «Марш пятой колонны», в поэмах «Сон» и «Переодевание душ», стихотворениях «Третьи», Прозренье» и других. Речь в них о нерукопожатных, хотя в нынешних украинских реалиях именно они правят бал. Делая вид, что это не о них убийственные слова Олийника:
Кто вы ныне, наши
коммутанты,
Где нагрели новые места,
Шустро заменяя
транспаранты
И знамен опасные цвета?
Конечно, это литературная метафора. В действительности поэт хорошо знает, где находятся переодевшие душу коммутанты. Разумеется, в лагере политиканов – «патриотов».
Спелся этот хор
объединенный…
Глянь, желто-блакитный
и червонный,
Как победным маршем там
и тут
Коммутанты всей своей
колонной
В ногу с янычарами сплоченно
Украину к пропасти
ведут!
На своем веку мне приходилось наблюдать Б.И. Олийника в разных обстоятельствах. Всегда поражало его эпическое спокойствие. Он был начисто лишен услужливой суетливости, чем грешили и грешат многие его собратья по перу. Кажется, он знал истинный смысл собственного прихода в этот мир, со спокойным достоинством совершая предначертанную ему земную миссию.
На Шевченковских празднествах в Запорожье выдающийся поэт Расул Гамзатов сказал: «С Борисом Ильичем я готов идти в разведку». Уверен, что к этим словам присоединятся все почитатели творчества украинского поэта. Разумеется, это уже будет не маленькая разведгруппа, но огромная армия почитателей Б.И. Олийника, армия дружбы и единства.