• bannerua11.png
  • bannerua12.png

Елена Шелкова • ПОБЕГ АРБУЗОВ

 Друк  E-mail

Категорія: «Соты» 2014-2016

* * * 

Планету назови мою Печалье.
А на планете этой, как цветы,
Растут голубоглазые молчанья,
И пляшут, пляшут лунные коты.
 
Меня учила нежность быть спокойней
И провожать моё и не моё.
Счастливых поездов тебе, перонье,
Желает разбитное вороньё.
 
Езжайте, поезда, не очень шибко.
Кондукторша, не будь в пути лиха.
Ты совершила грубую ошибку, 
Богатого оставив жениха.
 
Пусть не заманят к морю крики чаек,
Не завлечёт прогулкой свет Венер.
Но если, вправду, золото – молчанье,
То я давно уже миллионер.
 

Если ты моё стихотворение

Мы с тобой ходили в сновидения,
Я ловил сачком снега зимой.
И не знал, что ты – стихотворение,
Всё ещё не созданное мной.
 
Уносил снега под солнце, в рощицу,
Чтобы снег не подхватил бронхит.
Ты смеялась:
Если вдруг не сложится,
Сложатся прекрасные стихи!
 
Как я злился!
Хочешь – будь неверною,
Можешь чашки и меня побить.
Но просил я до стихотворения
Никогда меня не доводить!
Довела.
 
И вот однажды в мир немой
Цвета снега стих упал в тетрадь.
Просто стать строкой незабываемой:
Нужно научиться забывать.
 
Поделись талантами забвения.
Как сбежать,
Найти другую грусть,
Если ты – моё стихотворение,
А стихи я помню наизусть?!!
 

История одного сумасшествия

Чтоб серым не ходить по белу свету,
Я объяснял прохожим невезучим,
Что паровозы, как стихи поэты,
Из труб для неба сочиняют тучи.
 
Я толковал в их деловые лица,
Зелёные от гонки и прогресса,
Что листья в октябре – самоубийцы:
Срываются с дубов под мерседесы.
 
Что яблоку бывает очень страшно,
Когда всё ближе, ближе чьи-то зубы…
У яблони от горя сносит башню
И замирают даже лесорубы!
 
Не наступай на корабли, прохожий!
Припомни, как пускал ты их по луже…
 
Меня прервали. Врезали по роже.
Я только начинал о самом нужном!
 
Меня поймали, повели конвоем,
Я брёл в кашне, наручниках, печали. 
И понимал, что ни стихом, ни воем
Не докажу, что все мы одичали.
 
Я вырывался, я просил ответа,
Душа хотела ввысь, туда, где боги!
 
…Какая-то ужасная планета
Всё время попадалась мне под ноги.
 

* * *

У маленьких принцев – большие ресницы.
Закроешь – и ты на одной из планет.
Исчезли кареты, ушли колесницы
И даже трамваев почти больше нет.
 
Бегут по границам железные птицы
От Марса до Солнца за десять минут.
Но у самолётов печальные лица.
Что это за птицы, когда не поют?
 
Всему есть граница – везде проводница
Проводит, посадит и чаю нальёт.
А мне бы от скорости этой укрыться
И ехать в трамвае всю ночь напролёт.
 
От рельсов и станций беги, мой Гораций
К деревьям, деревням, да хоть – к праотцам!
Кому это снилось и как могло статься,
Что отдан мой город ТАКИМ мудрецам?
 
…а я всё стою и прохожих пугаю.
И «кто ты такая?» кричат они вслед.
А кто я такая?
А я не такая.
Я всё жду трамвая,
Которого нет.
 

 

* * *

Куда идём мы с Пятачком?
Винни Пух
Брось монету в море, чтобы вернуться сюда.
Примета
 
Ты подарил мне пятачок 
На память, просто так.
Я был когда-то дурачок,
Теперь – большой дурак.
 
Пятак, зажатый кулачком
Живёт в моём дому.
Куда идём мы с пятачком,
Не скажем никому.
 
На свете много есть примет,
Но верю я лишь ей:
Забросишь горсточку монет –
Вернёшься поскорей.
 
Летят монеты вглубь реки,
В колодец и фонтан.
А я кидаю пятаки 
За твой большой диван.
 

* * *

Это глупо и нелепо,
Я с ума сойти готов:
Васильки – осколки неба,
Слишком много васильков!
Словно ангел от печали
Стал крушить стекло небес.
И осколки опадали,
И врастали в поле, в лес.
Никогда спокойным не был.
Вижу синие поля.
Значит, поле – это небо?
Значит, был на небе я?
Значит, рвал я не цветочки,
Мастер васильковых дел,
А, дойдя до крайней точки,
Небо вновь собрать хотел?..
 

* * *

От неба убежали капли 
И небо стало горевать. 
Я, кажется, влюбился в грабли,
И наступаю я на грабли,
И наступаю я на грабли,
Чтоб целовать их, целовать…
 
 

ЛОПУХ

От жары завяли все стихи,
От жары расплавились печали.
Я хожу, срываю лопухи,
Чтоб их джипы не переезжали.

Сколько предстоит ещё стихов
Поздней ночью или ранней ранью?
Я хожу с букетом лопухов,
Чтоб лечить тех, кто меня поранит.
 
И бежит на свет девчонка-жизнь…
Свет в конце тоннеля – это поезд.
Ты лопух на сердце приложи,
Приложи, пока ещё не поздно!
 
Я один, но знаю – стою двух,
А быть может, даже целой роты.
Ведь таких, как я, зовут Лопух,
Нас срывают, чтоб лечить кого-то…
 

ПОЕЗД

Странники со странностями. В страны
Чёрт их и кондуктор вновь понёс.
Поезда, я знаю – наркоманы.
Поезда не могут без колёс.
 
В знойный день и в лютые морозы
Мчится поезд – в город, в море, в лес.
И живут под кайфом паровозы,
От того так часто сходят с рельс.
 
Скорость увеличивая, дозы
Поезд по дороге всё сметал.
От чего так любят эти розы
Расцветать на рельсах, между шпал?
 
Он тебя проехал, не заметив,
Он тебе ни стука не сказал.
Но о чём ты думал, семицветик
Поезду глядя во все глаза?
 
Что мы ищем, сердце рвя на части?
Мы найдём покой, нам повезёт.
Только не меняет адрес счастье,
Счастье там, где нынче горизонт.
 
Я лечу, вовек не успокоюсь,
Здесь не те, а там не то, не то…
Я прекрасный сумасшедший поезд

…за которым не бежит никто.

 

ТЕЛЕФОННЫЙ МОНОЛОГ

Я – телефон. Я слышу голоса. 
Я знаю, это признак паранойи. 
И снова обострение – весна. 
В меня поют, смеются, плачут, воют. 
 
Звонки для встреч легки и коротки, 
И на свидания потом летят ракетой. 
Но есть на свете длинные гудки – 
Они для тех, кто любит без ответа. 
 
Но, наплевав на мудрость и на быт
В хрущёвке синеглазая Мадонна 
Звонит ему, звонит ему, звонит, 
Не зная даже номер телефона… 

И говорит: «Мне Бог шепнул: рискуй! 
Я к Вам звоню, гудки рыдают где-то. 
Как страшно трубку подносить к виску – 
Как будто это дуло пистолета!» 
 
…я – телефон. Без денег и без виз 
Я сокращал немыслимые дали. 
Но сколько раз меня бросали вниз
За то, что их любимые бросали!
 
Я телефон, я слышу голоса...
 

ПОБЕГ АРБУЗОВ

…а грузовик разбился вместе с грузом.
И выпало их чуть ли не две тонны.
Катились трассой смелые арбузы,
Как головы романтиков казнённых.
 
Побег арбузов! Тысячи по лужам…
Глядел на них и удивлялся кустик.
А тот арбуз – кривой и неуклюжий –
Моя башка, слетевшая от грусти!
 
Какая нас вперёд толкала сила?
И поняли не только липы – кедры,
Что, даже став арбузом, я катилась
К твоим ногам, к твоим промокшим кедам.
 
Друзья-арбузы, нас потом поймают
И повезут на казнь в огромной клети.
А люди ничего не понимают!
И покупают нас на радость детям.
 
Романтики в неравном поединке…
 
Хоть так меня узнай по всем повадкам.
Купи меня за семь рублей на рынке,
Разрежь меня. Я буду очень сладкой…
 

Страна Солирующего Саксофона

Оркестры, повсюду оркестры, оркестры.
По струнам идёшь, понимаешь: труба.
И дружбе нет места, и нежности места,
Но всё же страну сочиню для тебя
 
Страну Солирующего Саксофона.
 
Нет тихого слова – всё чаще и чаще
От звуков и звяков гудит голова.
Здесь галстук, и тот подбирают кричащий,
А я всем назло подбираю слова
 
К Стране Солирующего Саксофона.
 
Я их подбирал, как девчонка помаду,
Которая знает что встреча – финал.
А всё оттого, что когда сам я падал,
Никто никогда меня не подбирал
 
В Страну Солирующего Саксофона
 
И пусть одному мне кружиться трамваем,
И пусть одному возвращаться домой.
Я – неповторим. 
Или неповторяем?
Я – не подбираем к тебе
и тобой.
 
Я – буква.
Я – слово.
Я – фраза, которой
однажды взорваться – затихнут миры.
Среди оркестрантов, играющих горе 
Услышь меня
И подбери,
подбери
 
В Страну Солирующего Саксофона. 

 

Не жизнь, а сказка

Жил-был старый сказочник. 

И, как все старые, и сказочники, он слыл в округе маразматиком.

Его дочь стеснялась профессии отца – у её подружек родители если и были сказочниками, то сказки рассказывали исключительно своим жёнам, как все приличные люди.

– И, к тому же, ты норовишь сочинять сказки со счастливым концом, а это уже никуда не годиться! Хоть бы ты написал сказочку на современный манер, а? Хоть пару трупиков! А то в доме уже продавать нечего! Все твои сказки заложены-перезаложены! От твоих светлых сказок у нас бесконечные чёрные дни!

Но старик был упрям и, сдавая бутылки по утрам, на ходу сочинял светлые сказки.

От обилия сюжетов в голове у Сказочника в последнее время начались видения, и, сколько бы холодной воды он ни выпивал по утрам, видения не прекращались.

Но, если он бросит таскать бутылки в дом, то нечего будет сдавать, и тогда они с дочкой совсем помрут с голоду…

И старик беспечно отмахивался от видений, списывая их на буйную писательскую фантазию.

В Союзе Сказочников сказочников не любили.

А «этого» и подавно.

Уж очень он был правдив, и искренне верил, что его сказки могут кому-то помочь.

А всех нормальных людей такая ненормальность бесила. Многие его просто боялись.

– Больной человек! – вздыхали коллеги и бежали воплощать на бумаге задуманные юмористические миниатюры, необъятный размер которых внушал авторам уважение к себе, а читателям кладбищенскую скуку.

А Сказочник блаженно улыбался, и сочинял, сочинял, сочинял…

Но однажды его дочь заболела.

Смертельно.

Перестала ругать отца и тайком взяла с полки томик Шекспира.

Как-то в троллейбусе, на сидениях, предназначенных, согласно инструкции, для беременных и инвалидов («и» было перечёркнуто) она увидела Принца и полюбила его.

Дочь бледнела, худела, не спала по всем законам любовной лихорадки. А когда она, презирающая поэтов и стихи, робко протянула отцу свежеиспечённый сонет, отец не на шутку испугался за своё чадо.

Он хотел соврать ей, что никакой любви нет, что это гормоны, что после всего останутся лишь тягучие, как сопли, дни с надоевшим мужем и кучей ребятишек, на которых уж наверняка природа отдохнёт… (Правда, глядя на дочурку можно было предположить, что дети у неё будут гениальными). Но Сказочник был слишком добр для этого.

Ах, много, много мог бы поведать старик дочке, но он и сам верил в любовь, несмотря на седины и предсолидный возраст.

Может быть, отговорить дочь могла бы мать, но та давно скончалась, разумно решив, что умирать в один день с таким мужем, как старый Сказочник, слишком большая жертва искусству.

Но дочь ей, конечно, не поверила бы. Потому что человек не только не учится на чужих ошибках, он ещё, гад, умудряется не учиться на своих.

В общем, на свадьбу срочно требовались деньги, потому что Принц упорно не желал идти в ЗАГС без полцарства в придачу, а Сказочник мог ему предложить разве что полбутылки.

И вот, возвращаясь с очередного бутылочного променада, и нервно оборачиваясь, как шпион в отставке на свидании, Сказочник добрёл до своей халупы, и дрожащей от стыда и напитков рукой вывел заглавие новой сказки: «Смерть в утробе или…». Что «или» Сказочник так и не мог придумать, ведь он всю жизнь писал только добрые, лопоухие сказки.

Но отцовская любовь творит чудеса, и Сказочник с непривычки выдал такой неприкрытый шедевр детективно-постмодернистского искусства, что в Союзе Сказочников только диву давались. И шёпотом говорили, что старик откопал в своих бутылках литературного негра, и он творит за него по ночам.

В шедевре было всё – и захват Земли инопланетными божьими коровками, и постельно-батальные сцены с летальным исходом, в которых, не размениваясь на мелочи, участвовала целая рота солдат, и ещё что-то такое, не подпадающее ни под один диагноз, сиречь – литературный жанр.

Сказочник был уверен, что он явно пал жертвой чужого вдохновения, потому что на утро не мог поверить в написанное. Походы в Союз Сказочников и издательства с рукописью казались дорогами на эшафот – длинными и не предвещающими ничего хорошего. Правда, он утешал себя тем, что эшафот – это всегда возвышение. Правда, ненадолго. 

Ловя заинтересованные взгляды сестёр по перу, прочитавших повесть, Сказочник чувствовал себя неловко.

Он покрывался бурым румянцем с синюшным оттенком в самых неожиданных местах, а вслед ему шепталось: «Да, были люди в их время. И какой это дурак придумал, что раньше секса не было?» Сказочник набирал ход, но, удирая от одного шёпота, попадал в другой.

И не было этому конца. Даже дочь стала смотреть на него с уважением.

Сказка вышла бешеным тиражом, автора стали узнавать на улицах, брать автографы и занимать червонцы без возврата.

Сказочник, привыкший к дешёвой отечественной горилке, чувствовал себя ужасно, распивая дорогущие коньяки, присланные заводами с рекламными целями в угрожающе – оптовых количествах.

Двое соседей набились к звезде в охранники.

Он был в отчаянии.

Сказочник так привык к своей бедности, сроднился с ней, что решительно не знал, что делать с такой кучей денег.

К тому же дочь, почувствовав всю приятность тяжкого бремени славы отца, послала своего Принца и пустилась во все тяжкие.

Стайки местных прынцев увивались за ней, и ей это льстило.

Для Сказочника наступили чёрные дни.

Днём он прятался от поклонников, а ночью пил и плакал над своими сказками, которые он издавал за свой счёт, но подарить никому не решался, чтобы не испортить детективно-могильного имиджа.

После ночных возлияний ему казалось, что сказки оживают и ползают по нему, как тараканы.

Из последних сил он пошёл к врачу.

Врач посоветовал ему поменьше думать, не писательское это дело, а пить только с собутыльниками, чтобы те могли сфотографировать его ползающие сказки. После чего потребовал автограф и тысячу гривен на покупку подопытных слонов для лаборатории.

Сказочник сломя голову бежал по улицам, где километровые бил-борды триумфально провозглашали о премьере нового боевика по мотивам книги Сказочника.

– Никому, никому не нужны мои сказки! – кричал старик, пугая нервных ларёчных алкоголиков и сумеречных поэтесс.

От распития рекламных коньяков видения стали глянцевыми, но приходить не перестали.

Между видениями в квартиру к Сказочнику ворвалась молоденькая сказочница с уверениями в вечной любви и желанием остаться с гением навсегда, после чего улучила момент, когда Сказочник налёг на рекламные коньяки так, что уже не мог стоять, и привезла его в ЗАГС.

Наутро «Гений» махнул дрожащей рукой:

– Делайте что хотите, только не трогайте меня и оставьте в покое!

Но, несмотря на то, что пылкая сказочница вовсе не пылала желанием трогать старичка, теперь в квартире покоя не было ни секунды. Молодая жена и дочь сутками ругались из-за наследства,нимало не смущаясь присутствием пока ещё живого отца и мужа. Охранники хихикали и страстно играли в шашки, опуская фигурки с таким грохотом, что казалось, кто-то постоянно роняет рояль.

В соседней комнате орали дети молодой жены от предыдущих вечных любовей, извлекая из себя такие душевынимающие децибелы, от которых поплохело бы человеку с куда более устойчивой нервной системой, не говоря о старике. 

Сказочнику стало не до сказок.

Целыми днями он носился по судам, куда его непонятно откуда взявшиеся родственники подавали иски о наследстве, и доказывал, что он пока ещё жив, так что наследовать нечего. Вид Сказочника начисто опровергал его слова, и он понимал это сам. 

На премьере боевика по мотивам его бестселлера он с горя затянул такую масштабную речь, что логически завершил её только на второй день, очутившись в элитной психлечебнице, куда его запихнули жена и дочь.

Элитная психушка отличалась от обыкновенной надписями на английском языке (для иностранных психов) и ватными смирительными рубашками с термоподогревом, которые надевались, несмотря на тридцатиградусный июнь. Медсёстры с уважением глазели на знаменитость и называли его гордостью психушки.

Плохо, плохо было Сказочнику.

Соседом по палате оказался безумный инженер, который соорудил у себя в хрущёвке складную переносную Эйфелеву башню, а когда та сломалась, решил сжечь своё творение, как Гоголь свои «Мёртвые Души». Мёртвых душ в результате этого действа оказалось 30 человек, а единственный выживший в катаклизме местный оперный певец на радостях, что остался жив, свихнулся, и теперь лежал в соседней палате на полном пансионе у благодарных слушателей, которые тоже чуть не свихнулись от радости, узнав, что больше не услышат пения Орфея. Теперь его талантом наслаждался медперсонал, но позволял себе эту роскошь только в поминальные дни. А в остальное время лечил Орфея волосатой тряпочкой, в простонародье – кляпом.

Естественно, такое соседство не могло вернуть Сказочнику душевного спокойствия, но он на это и не рассчитывал.

Инженер и в психбольнице остался верен своему призванию, и с чисто шизофренической сосредоточенностью конструировал из койки гробики для насекомых.

Его затея навивала уныние, и пролетающие мимо мухи злобно жужжали.

Меркантильно сдружившись с инженером, Сказочник уговорил его отложить бессмертное дело создания мушиных гробов и сделать им ключи от дверей палаты. Инженер с чисто шизофренической нормальностью удивился, как это ему самому не пришло в голову, но просьбу выполнил.

Тёмной, как рояль, ночью выбирались друзья из сумасшедшего дома. Мёртвую тишину нарушало лишь жалобное пенье всеми забытого певца, от которого застывала кровь в жилах, и даже главврачу хотелось бежать без оглядки, но он был связан клятвой Гиппократа и белыми простынями, предусмотрительно захваченными из палаты нашими беглецами.

Жутко, жутко было в сумасшедшем доме и за его пределами. Километровые дубы шуршали столетней листвой, возвышаясь на фоне тёмного неба как… километровые дубы со столетней листвой на фоне тёмного неба. Старик испугался. Он потерял дар сравнения.

Сказочник бежал по чёрному городу, забыв про своего безумного напарника, забыв про врачей, славу, неблагодарную дочь и ещё тысячи грустей, из которых складывалась его непутёвая жизнь. Он набирал уже совсем нечеловеческую скорость, пролетая мосты, дома, витрины, бил-борды с собственными изображениями, и его седые волосы развивались на ветру как старый веник.

Он бежал, бежал, бежал, пока Кому-то не надоело смотреть на страдания старика, и этот Кто-то не разрешил ему разорваться на тысячи сказок, светлых, как светлячки.

Сказочник исчезал, казалось, навсегда. Но это только казалось.

Пройдёт совсем немного времени, и он появится опять – может быть не здесь, не в этом городе, не на этой планете, и его будут звать по-другому.

Но это будет он.

Он всегда возвращается.

 

Наші контакти

Поштова адреса: 04080, г. Київ-80, а/с 41

Телефони:

З питань видання книг: +38 (044) 227-38-86

З усіх питань, щодо конференції "Мова і Культура"+38 (044) 227-38-48

З питань замовлення та покупки книг: +38 (044) 501-07-06, +38 (044) 227-38-28

Email: Ця електронна адреса захищена від спам-ботів. вам потрібно увімкнути JavaScript, щоб побачити її. Ця електронна адреса захищена від спам-ботів. вам потрібно увімкнути JavaScript, щоб побачити її. (з питань видання i покупки книг), Ця електронна адреса захищена від спам-ботів. вам потрібно увімкнути JavaScript, щоб побачити її.Ця електронна адреса захищена від спам-ботів. вам потрібно увімкнути JavaScript, щоб побачити її. (з приводу конференції "Мова і Культура")

 

© Бураго, 2017