• banner11.png
  • banner12.png

Татьяна Аинова • ДЕТСКИЙ МИР ВЯЧЕСЛАВА РАССЫПАЕВА

 Печать  E-mail

Категория: «Соты» 2012

О поэтах принято говорить: владеет словом. Зачастую так и есть – одним-двумя, хорошо, если цензурными. Вячеслав Рассыпаев владеет огромной – коллекцией? плантацией? армией? гаремом? (надо бы спросить самого Рассыпаева) – разнообразнейших слов: и рутинно-обиходных, и экзотических, и самодельных, и респектабельно-импортных. Вероятно, это всё-таки некое сообщество живых существ, беспрекословно подчинённых своему повелителю, который может в нужный момент клонировать любое из них в очередное «МП»*. И там поставить на выверенное место в чётком ритмическом строю, в позе, удобной для эффектной рифмовки. В сочетании со своими соседями они образуют яркие, неожиданные и при этом отчётливые образы: 

_______

* Таким загадочным индексом Рассыпаев метит свои стихотворения. Именно это сочетание букв подсказало издателю Николаю Кротенко назвать книгу Вячеслава Рассыпаева «Между прочим». 

 

Два облака, два белых чау-чау, 
похожие на жидкий пластилин… 

Росный орнамент на щёчках, и обе – 
мякоть кубинской папайи на вид… 

Но едва синекрылую даль 
искровавит болгарское лечо… 

Сквозь чечётку поезда оседает в пятках 
странная перкуссия ливня по мозгам… 

Мне хотелось летать, догоняя улыбки шаланд, 
ударяться об айсберги, прятаться в бусах мимозы… 

Спрашиваешь меня, кто такая Ай-Петри? 
Это такой ядовито-коричневый телепузик… 

Но ты бы видел плачущий вьюнок, 
пространство обнимающий над ямой! 
Он мечется спиральными слоями 
и не поймёт, где север, где восток... 

Видишь, мама, какую ажурную скатерть 
над раскладушкой сплёл для меня тарантул?.. 

И в дополненье к ознобу мигрень фордыбачится, 
мир превращается в море кровавой гвоздики… 

Похоже, автор ловит некий рафинированный кайф от самого звучания слов, будь оно певучим или скрипучим, ревущим или шуршащим. 

Только послушайте, вслушайтесь: амариллис, тетраподий, инграмма, кедроград, профитроли, плиоцен, бумвинил, молибден, празеодим, лантаноид, галаретки, мерчандайзер, пуриц… портальный, конгруэнтный, путаношёрстный, шелкопёрый, четырёхдверный, тиристорный…

Два последних – это уже прилагательные к одному из культовых элементов поэтики Рассыпаева – слову «троллейбус». О, троллейбус – это предмет любви, неудержимой и возвышенной, загадочной для читателя и повседневно воплощаемой Рассыпаевым. 

Смешной троллейбус двадцати пяти мастей, 
что обороты набирал с утробным «мяу», 
меня, поверьте, возбуждал в сто раз сильней 
любой сударыни, сеньоры или фрау… 

(МП-191) 

Книга «Между прочим» содержит лишь фрагментарные описания этих механико-романтических погружений, этих страстно-дружеских соитий. Однако вовсе не потому, что Рассыпаев стыдится своей экзотической ориентации. Скорее это похоже на то, как верные супруги, прожившие много лет в счастливом браке, обычно не склонны ко многословному смакованию постельных подробностей. А отношения с необычным предметом обожания у Рассыпаева самые что ни на есть серьёзные и трепетные: 

Храни меня, четырёхдверный мой тиристорный, 
пока морщинистый архангел перья чистит! 
Ты не цитируешь псалмы – ты брызжешь истиной, 
которой нет ни в коммунисте, ни в баптисте… 

(МП-253)

При такой любви к троллейбусам и свойственном Рассыпаеву увлечении инфантильно-сказочными мотивами автор с более банальным поэтическим мышлением небось давно бы уже соорудил какую-нибудь балладу о Тролле Лейб-Усе и его чудодейственных усах. Однако Рассыпаев, при всей щедрости, раскованности и изощрённости извергаемого им вербального потока, вовсе не увлекается столь модной ныне словесной расчленёнкой и прочей квазифилологической вивисекцией. Возможно, благодаря тому, что словолюбие в нём сильнее славолюбия… 

Да, так за что же Рассыпаев так любит троллейбусы? Как явствует из его стихов, не только и не столько за «сам процесс». Важнее всё-таки то место, куда они везут своего преданного пассажира. В самом названии – Иннеара – угадывается воплощение инакости и ирреальности. То ли «город счастья», то ли страна, то ли планета, то ли целая галактика.

Мне в Иннеару. Пусть выстукивает дактилем 
болт неприкрученный пустую дробь об пол – 
я ухожу от опостылевшей дидактики 
земных канонов, что Христос однажды ввёл… 

(МП-253)

(Тут невольно замечается, что, хотя болт выстукивает свою дробь дактилем, Рассыпаев сообщает об этом ямбом, правда, с дактилической рифмой. Нет-нет, не потому, что он не умеет дактилем, – он много чего умеет. Просто он не склонен полагаться на такие эфемерные средства смыслопередачи, как ритм, интонация и прочая звукопись (признаться, в отличие от автора данных заметок). Пожалуй, это разумная стратегия для поэта, стремящегося завоевать массовую аудиторию, поскольку людей, обладающих музыкальным слухом в сочетании с интуицией психолога, не так много. 

Кроме того, можно бы поспорить по поводу «земных канонов» – Христос скорее противопоставлял им своё учение, чем вводил их. Однако Рассыпаева, ощущающего себя иннеарянином, история и сущность земных религий откровенно не интересует.) 

Итак,

Если вас вместо церкви Христа 
приглашает дружок на сафари 
к берегам, где зелёной крупой 
разбросал семена майоран, – 
красьте смокинг в оранжевый цвет: 
вы не в Англии. Вы – в Иннеаре, 
подкупившей своим волшебством
не одну номинацию стран… 

(МП-241)

К политике цитата не имеет никакого отношения – МП-241 написано задолго до «оранжевой революции». И вообще, чтобы попасть в Иннеару, надо «улизнуть из рамок мироздания» (МП-296). Лишь тот, кому это удалось, обретает возможность созерцать причудливые, но по-своему идиллические иннеарские пейзажи. По-рассыпаевски идиллические.

Лепестки бузины облегли 
обнажённый троллейбус в отстое, 
и, на плёнку засняв этот миг, 
массовик наштампует эмблем... 
Ледостав ручейкам не грозит: 
лишь, накрытые нежной фатою, 
напевают они котильон 
целине, нахлобучившей шлем.

Дабы мог окрылённый турист 
разместиться на хвойной подстилке, 
созерцая в небесной пучине 
купание красных котов, 
воевала дивизия фей, 
чтоб игла не касалась пластинки 
и машину вели пацаны 
без сандально-сапожных кнутов…

Читателя, не приобщённого к иннеарской культуре, последние четыре строки загоняют в беспросветный логический тупик. Он не в силах ответить на вопрос: чем игла, касающаяся пластинки, и «сандально-сапожные кнуты» мешают «окрылённому туристу» «разместиться на хвойной подстилке, созерцая в небесной пучине купание красных котов» (а то и выкупаться вместе с ними «в небесной пучине», раз уж он такой «окрылённый»)? 

На самом деле речь здесь идёт о двух фобиях Рассыпаева из числа основополагающих. Он не выносит, чтобы пластинки колола игла и чтобы ноги давили на педали, – без разницы, транспортного средства или музыкального инструмента. Вам это кажется странным? Но ведь когда колют – больно! И когда пинают ногами – тоже, к тому же унизительно. К этому же ряду относится ещё одна фундаментальная фобия – ненависть к пробкам в надувных матрацах (из-за этих пробок несчастный воздух томится в заточении, больно сдавленный тесным резиновым облачением). 

Поразительная, запредельная способность чувствовать чужую боль – боль за пределами физических ощущений своего драгоценного тела. В прежние времена поэты могли демонстрировать сопереживание боли постороннего человека («Там били женщину кнутом, крестьянку молодую» – Н. Некрасов), боли животного – и то высшего, млекопитающего («Покатились глаза собачьи золотыми звёздами в снег» – С.Есенин). Но так страстно и так искренне, без малейших метафорических понтов, сочувствовать неодушевлённым (с нашей точки зрения) предметам и субстанциям? Это недоступно нашему земному пониманию.

Как недоступен ему и, к примеру, следующий пассаж:

Больше месяца гниёт труп осла. 
Средний слон почти полгода гниёт. 
Наша бабка явно дольше гнила – 
наконец похоронили её.

Здравствуй, Жулька! Или как там у вас 
уменьшительное от «Жигулей»? 
В твой изъеденный червями каркас 
я влюблён ещё – до слёз и соплей.

План был ясен: мол, чувырла помрёт, 
перестанет назидать ерунду – 
и опишем мы с тобой поворот, 
и к рассвету я тебя поведу… 

(МП-368)

Да, я не понимаю, как об этом можно ТАК писать. Каждый раз, пробегая глазами эти строки, я цепенею, и в тело моё вонзаются миллионы ледяных игл. У меня тоже несколько лет назад умерла бабушка. Она тоже меня растила, в то время как у мамы была своя жизнь. Тоже безумно меня любила и безумно опекала. Её представления о жизни тоже были, мягко говоря, чужды моему внутреннему миру. Всё как у Рассыпаева. Но, признаться, её смерть стала для меня трагедией, а процесс умирания – тяжёлым стрессом. Стереотипная земная реакция, отягощённая стереотипной поэтической гиперчувствительностью. 

Благо, мне удаётся воздержаться от закономерного продолжения и не обрушить на Рассыпаева стереотипное земное негодование. А вместо этого попытаться найти объяснение столь причудливому сочетанию в одном человеке сверхчувствительности и сверхравнодушия. 

Версия первая, иррационально-эмоциональная. У человека, болезненно реагирующего даже на страдания неодушевлённых предметов, от предсмертных мук родной бабушки эмоции зашкаливают, и он их перестаёт ощущать. Так не способны были показывать уровень радиации приборы в эпицентре Чернобыльского взрыва. 

Версия вторая, рационально-мировоззренческая. Неодушевлённый предмет беспомощен, он всецело находится во власти человека. Поэтому страдания таких предметов – на совести людей. Миссия Рассыпаева – сообщить людям об этих страданиях… С другой стороны, человек – существо, наделённое относительной свободой воли. Согласно многим философским учениям, он сам избирает свой жизненный путь, свои страдания и свою смерть. А может, и своё посмертие, которое каждому достаётся по его вере. Значит, сострадать человеку (в данном случае – бабушке) нет никакого смысла. 

Есть ещё и третья, недоверсия. Прагматично-эгоцентричная. На бабушку Рассыпаев был обижен – она не давала ему жить так, как ему нравилось. В то время как неодушевлённые предметы ничего плохого ему не делали, наоборот, они потенциально полезны (правда, чтобы извлечь конкретную пользу, им надо причинить боль…). Не исключено, что они Славику ещё и «ближе по духу». Что, если именно так свойственно чувствовать в совсем раннем, отвергаемом памятью детстве?..

Так или иначе, все странности мировоззрения Рассыпаева объясняются тем, что мировоззрение это – не земное, а иннеарское. Он ориентирован на тамошнюю систему ценностей и тамошнюю мораль. Разобраться в их совпадении/несовпадении с земными ценностями и земной моралью читателю не так просто. Определяющим, пожалуй, оказывается детство, которое в Иннеаре – не быстропроходящий период жизни, а неотъемлемое свойство Рассыпаева и его «братишек». Но это, опять-таки, не привычное земное детство, омрачённое зависимостью от взрослых, – с детсадом, школой и авторитарным родительским контролем. Иннеарское детство – воплощение свободы: свободы от взрослой опеки и запретов на осуществление детских мечтаний, свободы от материальных забот и даже от взрослого инстинкта размножения, толкающего на несуразные с детской точки зрения поступки. 

Кое-что из земных реалий всё-таки получает позитивную оценку по иннеарской шкале ценностей. Это красивая и комфортная природа, красивая и комфортная музыка (прежде всего советские песни, особенно детские, 70–80-х годов прошлого века – песни Рассыпаевского детства), а также технические средства, главным образом автомобили, которые можно использовать для мальчишеских забав. Мальчишки, беззаботно резвящиеся на лоне красочной, благожелательной к ним природы, – вот олицетворение поэтической мечты Рассыпаева.

Труханов остров цвёл ромашкой и морелью – 
он гимна Иннеары ждал в тот славный день. 
Кувшинка наливалась матовой пастелью, 
а клевер луговой перерастал в женьшень.

Я вспомнил свой уютный сквер с каштаном конским – 
в потоке нервных стрессов крохотный пробел, 
где весь репертуар сонат я другу Коське 
без голоса и слуха не стесняясь пел!

Жильём служила нам невзрачная хибарка, 
из хвороста манеж заботливо был свит… 

(МП-227)

Именно такого невинного эроса – в смысле антипода танатосу – жаждет он от своих Костиков, Димонов и Яриков, а вовсе не того, что ему приписывает порочное воображение некоторых читателей. 

(Кстати, то, что «клевер луговой перерастал в женьшень», весьма характерно для Рассыпаева. Предметы и явления в его стихах нередко перерастают свои природные свойства, причём повествует он об этом, никак не акцентируя, ничуть не меняя интонации. Вот где проявляется, возможно, важнейшее свойство детскости – искренняя вера в чудо.) 

Ну, а всё, что противоречит инфантильным иннеарским идеалам, подвергается в стихах Рассыпаева непримиримой обструкции, подробной и богато инкрустированной отборными перлами его многотысячного словаря. Обычно его стихи негативистского плана весьма остроумны; в тех случаях, когда он ополчается, к примеру, против тотальной украинизации или высмеивает какого-нибудь «непризнанного сапиенс гериатриччо», его «МП» обречены на сочувственный отклик практически у каждого читателя, не отождествляющего себя с объектом. 

Однако в разряд негатива у Рассыпаева попадают не только такие уже упомянутые проявления абсолютного зла, как ноги, давящие на педали, иглы, колющие пластинки, и пробки, запирающие воздух в матрацах, но и самые что ни на есть привычные атрибуты взрослой жизни: вынужденная работа ради денег, политика, религия и природнообусловленные отношения полов, включая их социальную форму – семью. 

Думается, как раз отрицание религии и традиционных интимных отношений может помешать Рассыпаеву найти «путь к сердцу» массового читателя. Ведь именно секс даёт высший кайф и драйв телесному существованию человека, а религия – высший смысл существования человеческой душе. (Подозреваю, что социализм на Кубе дожил до сегодняшних дней, несмотря на далеко не лучшую экономическую реализацию, во многом благодаря тому, что, в отличие от прочих социалистических режимов, не мешал гражданам ни молиться, ни предаваться любви.) Правда, Иннеара – тоже своего рода религия. Но пока что – с единственным пророком и апостолом в одном лице. Рассыпаев никого не пытается обратить в свою веру, напротив, подчёркивает, что это «индпошив»: что землянину здорово, иннеарянину смерть (или наоборот). 

Впрочем, к счастью для Рассыпаева, далеко не все читатели жаждут от поэзии пищи для души и созвучности своим чаяниям. Есть и другие – заждавшиеся чего-то оригинального, непохожего, пусть даже извращённого, но извращённого не банально, а уникально. Среди литературной публики таких, пожалуй, большинство. Для них Рассыпаев – блестящая находка. Ему не надо тужиться и пыжиться, изобретая свою оригинальность, она ему имманентно присуща. 

Кто-то скажет, что подобная оригинальность – не что иное, как психическая аномалия, в данном случае официально подтверждённая медицинской справкой. Но разве такая справка запрещает быть поэтом? Может, как раз наоборот. Поэт в жестоком мире общественного пользования – сумасшедший, возомнивший себя ребёнком. Или ребёнок, сошедший с ума, чтобы не взрослеть. У кого слетела крыша, тому не грозит упереться головой в собственный потолок – следовательно, он может расти беспредельно.

Растёт ли большой ребёнок Вячеслав Рассыпаев? Наверно, да, хотя и не так быстро, чтобы это было очевидно со стороны. Быстро растёт только число написанных им «МП». Но порой заметно, что расширяется и их тематика, и используемый автором поэтический инструментарий. Углубляется осмысление разных сторон реальности. Хотя по-прежнему зачастую остаётся, с точки зрения взрослого сознания, то наивным, то нелепо извращённым. 

К счастью, извращённость эта приобретает опасные формы лишь на бумаге. Только в своих текстах Рассыпаев жестоко расправляется с обидчиками, носится на автомобилях без тормозов и т.д. и т.п. Только там он осуществляет свои самые смелые мечты, не считаясь не только с юридическими законами, но и с законами природы. Стихи для него – пространство свободы и самореализации, т.е. мы имеем дело с классической сублимацией. «По жизни» Вячеслав Рассыпаев – человек вполне законопослушный, вменяемый, к тому же отличающийся мягкими интеллигентными манерами. Что касается текстов, то образы типа «лангета из Димоновой ступни» хоть и не замышлялись самим автором как аллегории, но по своей действенности вряд ли дотягивают до уровня заурядного ужастика. Ну, какие чувства вызовут у рядового читателя откровения типа:

Коськина печень, мозги тоже Коськины – 
вкусно, чего там умалчивать! 
Как я мечтал стать голодным – и к осени 
скушать румяного мальчика.

Жаль было сахарный носик откусывать, 
но постулат нерушимый: 
Плачут колёса с обломками кузова – 
вёл же, паршивец, машину!

Вот и копчёные щёчки прожёваны, 
нежный мизинчик обглодан… 

вот наловлю шалунишек молоденьких – 
эдаких автоджигитов,

дам им попить молока с клофелинчиком, 
квасу с настойкой пиона, 

а просыпаться вожденья отличники 
будут уже порционно… 

МП-300) 

Возможно, чувство недоумения, а вероятнее – чувство юмора. Чтобы возникло нечто иное, читатель должен либо отождествить себя с лирическим героем (в стихах Рассыпаева, кстати, всегда совпадающим с автором), либо глубоко погрузиться в сущность проблемы. Но второе читателям свойственно крайне редко, а первое маловероятно как раз благодаря уникальной оригинальности Рассыпаева. Это я к тому, что возможные обвинения по отношению к нашему поэту в призывах к насилию и прочих вредоносных влияниях на читателей не имеют весомых оснований.

Кстати, нельзя не отметить одну сферу, в которой Рассыпаев просто поражает своей корректностью, законопослушностью и добросовестностью. Причём в сочетании с подлинным профессионализмом и изобретательностью. Это сфера версификации, кодекс писаных и неписаных законов русского стихосложения. Впрочем, неудивительно, если учесть, что литература и особенно поэзия для Рассыпаева – единственный вид деятельности, в котором он не стремится к самоизоляции от социума, а, напротив, претендует на общественное признание:

Как сталевар или дьяк я, конечно же, дрянь. 
Но – как поэт я хочу собирать стадионы. 

(МП-303)

С формальной точки зрения стихи его практически безупречны. Строфика всегда регулярна, ритмический рисунок чёток, рифмы, как правило, точные, в противном случае обязательно богатые, часто оригинальные и даже экзотические и всегда звучные. Он овладел, похоже, всеми известными стихотворными размерами от традиционных двух- и трёхсложников до акцентного стиха и тактовика. Вопреки то и дело вспыхивающей моде на бессвязность и разрушение языковых норм, фразы он строит безукоризненно правильно, хотя зачастую и обременяет их причастными и деепричастными оборотами, придаточными и прочими наворотами. Особо рискованных новаций и деструктивных вольностей в области формы Рассыпаев себе не позволяет. (Единственная фирменная «фишка» его 

«МП» – они должны состоять минимум из тридцати двух строк.) По богатству словаря и цветистости метафор Рассыпаев по меньшей мере один из лидеров в современной поэзии. Таким образом, в целом характерные особенности его поэтики можно расценить как проявление своеобразного «синдрома отличника» (тоже детской черты). Сам Рассыпаев утверждает:

Пока четыре строчки напишу, 
копыта бесов в ступах истолкутся. 

(МП-337)

Похоже, он намеренно демонстрирует высококлассное владение богатым арсеналом поэтических средств и формальную лояльность ко вкусам мэтров, чтобы позволять себе откровенный индивидуалистический беспредел в области содержания.

А вообще-то я подозреваю, что к проблемам поэтической формы Рассыпаев относится как к игре, в которую лучше играть по правилам, чтобы тебе не набили морду и не вытолкали взашей. Хотя собственные игры его интересуют гораздо больше. Он строит свой неповторимый детский мир из звучных ярких слов, как ребёнок из цветных кубиков. В этом мире множество красивых цветов и красивых машин. В нём звучат весёлые песенки и разгуливают загадочные коты. Попасть в какой-нибудь Сенегал там проще, чем спуститься к морю по крутой каменистой тропинке. Всё красочно, динамично и наворочено, как в лучших импортных мультфильмах. Отличие только в том, что картинку здесь дорисовывает читательское воображение. Я изо всех сил стараюсь, чтобы она не выглядела плоской и механистичной… 

И я понимаю: то ли я безнадёжно взрослая, то ли безнадёжно земная. В этом чудесном детском мире мне неуютно, а порой страшновато. Не говоря уж о том, как многого мне в нём не хватает. Что-то не тянет меня в Иннеару – по крайней мере, не настолько, чтобы лезть в вяло ползущий троллейбус, набитый вонючими кашляющими людьми. Мне намного радостнее сесть в «Ниссан» своего бойфренда и отправиться с ним… да хотя бы в Кончу-Заспу. В прошлом мае там среди юной зелени цвело несметное множество пронзительно жёлтых и космически фиолетовых ирисов, и летали свеженькие бабочки, обалдевшие от солнца и пыльцы, и лошади паслись на воле… 

Может, в нынешнем году ничего такого там уже не будет. Не в нынешнем, так через пару лет. Пойму Днепра засыплют песком, понастроят крутых особняков, а жалкие остатки природы огородят высоченными непроницаемыми заборами и станут отстреливать всех, кто посмеет приблизиться… 

А Иннеара останется. Стихи Рассыпаева останутся. Не случайно в самом начале книги «Между прочим» он сообщает:

…Я нёс гвоздику, циннию, пион, 
гортензию, тюльпан и амариллис… 

(МП-200)

Он принёс нам мир своих стихов, единственный в своём роде, увлекательный, пугающий и яркий, как букет с непривычным сочетанием и неправильным** числом цветов. Мир, в котором сквозь всю экзотику и навороты то и дело пробиваются вполне земные чувства: дружба и ненависть, жажда успеха и жажда человеческого тепла, радость преодоления и детские обиды. 

_______

** Число «6» считается любимым числом дьявола.

Кто-то отвернётся от этого мира с отвращением и негодованием. Кто-то захочет в нём «навеки поселиться». Кто-то придёт туда, чтобы беззлобно (или небеззлобно) посмеяться над ним и его создателем. А кто-то прогуляется по нему и поймёт что-то новое… о Вячеславе Рассыпаеве? Да нет, скорее, о себе и своём мире. Но это уже другая история… 

Форма входа

Наши контакты

Почтовый адрес: 04080, г. Киев-80, а/я 41

Телефоны:

По вопросам издания книг: +38 (044) 227-38-86

По всем вопросам конференции "Язык и Культура"+38 (044) 227-38-22, +38 (044) 227-38-48

По вопросам заказа и покупки книг: +38 (044) 501-07-06, +38 (044) 227-38-28

Email: Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра., Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. (по вопросам издания и покупки книг), Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. (по поводу конференции "Язык и Культура")

© Бураго, 2017 

.